Интервью: Анна Сухобок
Свежее имя в книгоиздании — издательский проект “Лёд” (АСТ) за 2,5 года выпустил более 70 книг зарубежных и отечественных исследователей, ученых. Основные направления — история, философия, психология, культурология — распределены по 12 сериям. Бобби Азарян описывает процессы самоорганизации Вселенной; Славой Жижек определяет положение субъекта в обществе; Тома Пикетти излагает проблематику стремления к равенству; Бён-Чхоль Хан фокусируется на усталости от чрезмерного потребления; Кэрри Дженкинс доносит идею равноценности хороших и плохих эмоций; Александр Павлов освещает политизацию кинохоррора; Георгий Чернавин описывает призывы “голоса” совести; Гвидо Витиелло раскрывает тайны домашних библиотек и причуды книгочеев. Остановиться в перечислении важных и увлекательных тем сложно. “Год Литературы” обсудил их с шеф-редактором “Льда” Павлом Костюком.
Что было самым сложным при запуске “Льда”?
Павел Костюк: Процесс запуска был долгим, но, как нам кажется, рынок принял проект благосклонно. Продуманная концепция и слаженная команда помогли выстроить необходимые процессы и занять место в нише интеллектуальной литературы. Довольно быстро мы выпустили заметные книги. Бренд стал узнаваемым, что мы видим и по реакции прессы, и по посетителям на выставках. Перед нами — те же проблемы, что и перед всем рынком: рост цен, особенности правового пространства и адаптация к новым реалиям. Полагаю, и в этих условиях мы можем существовать.
Что считаете большой удачей или успехом за это время?
Павел Костюк: Окончательную выработку идеологии проекта. Вначале границы этого видения были несколько размыты. Был “набор” тем, предложений, контрактов, перспективных идей, но не было некой целостности и понимания ключевого отличия от других нон-фикшн издательств. Определили свои особенности, отразили их в сериях: “След истории”, “Бесконечная Вселенная”, “Мир вокруг”, “Слово современной философии”, “Психика и жизнь” и других. “Лёд” предлагает образованному, рефлексирующему читателю серьезную литературу, не уводящую в академические дебри, с ненужной высоколобостью и неуместным снобизмом. Упор — на современных авторов, новейшие естественно-научные и гуманитарные исследования. Избирательно переводим и впервые издаем на русском шедевры интеллектуальной мысли прошлого, например, труды Гастона Башляра о воздействии на воображение человека природных стихий. Каждую выпущенную книгу рассматриваем как “вход” в определенную тематику, после прочтения ее можно рекомендовать друзьям без опасения “сломать мозги”. Есть сложные для восприятия неподготовленного читателя книги, стараемся правильно их преподнести — предварить подробным предисловием, сопроводить поясняющими комментариями.
Кто читатели книг “Льда”?
Павел Костюк: По комментариям в социальных сетях, по облику приходящих к нам на книжных выставках можно судить, что это преподаватели вузов, студенты-гуманитарии, люди с профессиональными научными интересами и увлекающиеся нашей тематикой.
Как формируете “издательский портфель”, выбираете авторов?
Павел Костюк: Здесь я не придерживаюсь логики скаутских отчетов и не ориентируюсь на очевидные бестселлеры. Предпочитаем покупать права на книги не у грандов издательского рынка, а у небольших независимых и университетских издательств, в том числе Чикагского университета, Массачусетского технологического института. Изучаем каталоги — огромные перечни монографий, обсуждаем, выбираем. Все редакторы занимаются формированием контента, у каждого — своя компетенция. Люблю иногда “похулиганить”: предложил выпустить книгу Тинто Брасса “Жажда свободы. Этика, эстетика и эротика”, издать комикс “Хронозис” философа Резы Негаристани и художника Кита Тилфорда.
Кажется, “звезда” “Льда” — немецкий философ корейского происхождения Бён-Чхоль Хан. Вы уже издали 6 его книг!
Павел Костюк: А он уже написал 40. Я знал о Хане давно. Это большой современный философ, известен и издается во всем мире. Своими книгами он создал крутой гуманитарный проект. В чем суть? Если заходит речь о философии, среднестатистическому читателю с большой вероятностью на ум придут Кант с Гегелем и их научные “кирпичи” по 500 страниц. У Хана же маленькие, на 2-3 авторских листа, книги, которые читаются за вечер. Он говорит: “Это конспекты книг, которые я не написал”. То есть максимально лаконичное изложение предельно сжатого философского текста. И грамотная корреляция с распространенным способом потребления контента — мало кто готов сегодня тратить время на чтение многостраничных зубодробительных текстов. Хан пишет краткие, но емкие по смыслу эссе на резонирующие темы: нарративы, эрос, время, усталость. Я бы назвал его творчество ризоматическим; хотите про выгорание — читайте “Общество усталости”, хотите про любовь — “Агонию эроса”.
Его идея кризиса повествования интересна.
Павел Костюк: Да, в цифровом обществе с потоками информации люди утрачивают навык искреннего общения. Как раз планируем допечатку тиража этой книги. Но не он один... Читателям нравится серия медиевиста Мишеля Пастуро про образы и символы животных в мировой культуре. Вышли книги о быке, волке, вороне и ките. В планах — о лисе, осле и драконе.
Книги о философии — треть изданий “Льда”. Как бы вы определили тенденции современной философской мысли?
Павел Костюк: Как и в любые времена человеческой истории, нынешние философы пытаются разобраться, что происходит и как нам дальше жить. Они не создают замкнутые концепции, не мыслят в рамках одного герметичного дискурса. Значительные фигуры, определяющие интеллектуальные процессы, “поворачиваются” от научных изданий к книжному рынку — то есть к читателям. Находят свои жанры: эссе, философский фикшн. А так понятно: в обществе позднего капитализма каждый может провозглашать что угодно, нет единого главенствующего направления в философии. Кстати, сейчас мы готовим книгу историка философии Дмитрия Хаустова “Темные теории” про философию после постмодернизма, о концепциях в XXI веке. Он разбирает спекулятивный поворот, объектно-ориентированную онтологию, метамодернизм, темную экологию и т. д.
Почему издаете мало российских авторов?
Павел Костюк: Это наш приоритет в этом году. В работе — около 20 проектов. Ориентируемся на молодых исследователей гуманитарных направлений, проявивших себя в научной среде и заявивших о себе в медиа и социальных сетях. Несколько имен: упомянутый Дмитрий Хаустов, Максимилиан Неаполитанский, Евгений Цуркан, Никита Сюндюков. Многим нет и тридцати. Мы хотим создать издательскую платформу для становления нового поколения российских популяризаторов науки. Потому что и с русскими философами у нас тяжко: спросишь на улице — вспомнят лишь Мамардашвили и Гройса.
Что для вас феномен чтения как для издателя и для читателя?
Павел Костюк: Я читаю постоянно. В поездке мне нужна книга; смотреть, например, кино не могу. Плюс вариативность: одну книгу я читаю из личного интереса, другую — по работе, третью слушаю в аудиоформате по пути куда-либо, четвертую — перед сном. А с издательской точки зрения — это всё, чем мы заняты и чему способствуем, в определенном смысле — и развитию читательского вкуса. Мы выступаем некой рыночной альтернативой: возможно, кому-то надоела однообразная художественная жанровая литература, пожалуйста, обратитесь к экономике, психологии, культурологии, истории. “Лёд” как раз может предложить нестандартное чтение, удивить или даже создать шок-эффект — отсылаю к книге Александра Бэтца “Нерон. Безумие и реальность”.
Как “установить диалог” между авторами интеллектуальной литературы и читателями? В сократовском смысле: диалог как поиск истины, которая при чтении непростых текстов часто ускользает. Это задача издателей, литературных критиков?
Павел Костюк: Общая. Но если читатель не хочет никакого “диалога”, не хочет читать книги “Льда”, мы его никак не заставим. Важно: на этапе подготовки найти лучших переводчиков, редакторов, не торопить их, дать необходимое для работы время; сделать хорошую книгу — содержательно и визуально; заинтересовать читателя, мотивировать к ее покупке.
Во все времена философы высказывались о чтении. Джон Локк утверждал, что чтение лишь “снабжает” ум материалами для познания, важна “работа” мышления. Сегодня, спустя 400 лет, канадский философ Роберт Пирси прямо называет чтение полноценной философской практикой.
Павел Костюк: Логично. Философская практика — процесс мышления, создания образов. Если мы “подключаем к себе шнур” в виде книги и “подпитываемся” информацией, то, так или иначе, это философская практика. “Подкидываем дровишки” в огонь мышления. Мне же близка фраза о том, что в жизни достаточно прочитать всего 10 важных книг, но чтобы их найти, нужно прочитать тысячи.
