Текст: Михаил Сорокин
Раннее октябрьское утро. Дорога без разметки. За окном - серая плоская декорация, расплывающаяся в паутине лесных крон. Эта стылая масса молча смотрит в салон и становится жутко, если на миг представить, что может скрываться в ее глубине.
Прильнув головой к стеклу, Веретин пытается уснуть, хотя мог бы устроиться и лежа. Но дремать сидя приятней, особенно когда сознание уже неспособно отличать явь ото сна, а время растягивается в направлении трассы и возникает ощущение нескончаемости происходящего.
Следователь СУ СК Михаил Александрович Веретин уважал в жизни размеренность и неспешность. К 49-и годам он достиг многих высот в своем ремесле, но неожиданно получил дело, казавшееся ему и заурядным и необычным одновременно.
Служебный автомобиль нес Веретина в глубинку: Предтеченский Иаково-Богородский монастырь близ древнего села Богородово.
- Михаил Александрович, - взглянул в зеркало шофер. – Вы не спите? Остановимся?
- Да нет, хотел вздремнуть, но не выходит. Можешь в окно курить.
- У вас встреча назначена утром? Можно было и позже выехать, выспаться. Хотя, кто рано встает…
Евгений Палыч, водитель, запросто пускался в разговоры, невзирая на погоны, и был в курсе всех дел.
- Да нет, с кем там назначать. Я думаю, что управлюсь за день.
Уже около шести и вот-вот начнет рассветать. Буквально на глазах ночная тень сползает вниз и Солнце дразнит ее, мелькая то с одной, то с другой стороны, чтобы окончательно прикончить. Ну а следом в прозорах и щелях сонного леса просыпается пляска жизни.
Веретин достал планшет, чтобы еще раз внимательно перечитать письмо от местных коллег.
«…реконструкция двух храмов, колокольни, житного амбара и стен ограды… Послушники отсутствуют. Кроме…на территории постоянно проживают иеромонах и келейник… По сей день его местонахождение неизвестно».
- А что там, Михаил Александрович? Вроде как дед с мешком денег сбежал?
- Игумен у них исчез. Из монастыря.
_________________________________________________________________
- Кажется, здесь. Сворачиваем? – Палыч, не ожидая ответа, уже парковался рядом с привратной сторожкой.
- Езжай дальше, между теми прудами. Ух… Смотри, - рядом с коваными воротами, расставив ноги и чуть опустив голову, замер недюжинных размеров волкособ, провожающий машину глазами. – Это что же, волк?
Остановились рядом с двухэтажным зданием. Веретин безошибочно определил по «человеческим» размерам окон и трубам на вальмовой крыше, что перед ними келейный дом. Навстречу, на крыльцо, вышли несколько человек: иеромонах Николай, келейник Григорий Острух и капитан из района.
_________________________________________________________________
- Что скажете, капитан? Имеются соображения, почему о пропаже стало известно только через 10 дней? Версия Николая, иеромонаха, меня, в целом, устраивает…да, на все воля Божья. Но…Они сами связались с Вами? – начал Михаил Александрович, отойдя с собеседником в сторону после знакомства и разговора за обедом в трапезной.
- Да, Николай приехал на машине Игумена. Она тут у них одна на всех.
- Хм… Ясно. Я так понимаю, монастырь восстанавливается на деньги частных инвесторов? Кто они?
- Об этом у нас информации нет и не будет, пока не найдется Игумен. И… Я понимаю, на что Вы намекаете. Но я лично знаком с Игуменом и знаю его как самого бескорыстного человека, которого когда-либо встречал. Он местный герой у нас, благодаря ему появились в селе дороги, да и не только… Да все на него буквально молятся.
- Интересно. А что же остальные? Меня, прежде всего, Николай волнует. Мне показалось, что у него не получилось скрыть волнение передо мной. Получается, что временно все хозяйство в обители теперь на нем?
- У них и хозяйства то, как такового, нет. Огородничают, в основном. Кур разводят. Крупный скот не потянуть. Все только в планах. Ну и недавно пес завелся у них. Странное имя ему дали – Волк. Собака Волк… Его этот, как его, Григорий, келейник ихний, привел на двор.
Телефон следователя зазвонил. Капитан вежливо отвернулся и отошел. Веретин говорил недолго и спокойно, а затем подошел к коллеге.
- Похоже, Игумен нашелся.
- Ну вот, Михаил Александрович, похоже все разрешилось? У родственников, небось?
- Да, вероятно, теперь он с кем-то из них.
_________________________________________________________________
Веретин отпустил капитана и, вернувшись, спросил свободное помещение, чтобы побеседовать с Иеромонахом Николаем.
- Ваше Преподобие, у меня, к сожалению, плохая новость. Найден тру… - он едва подбирал слова, т.к. впервые допрашивал священнослужителя, впрочем это был и не допрос. - Ваш Игумен в соседней области в лесном массиве… найден мертвым... И…еще…такой момент, – следователь сидел ровно напротив и ни на секунду не терял связь с глазами Николая. – Впрочем, это все, что известно.
- Что? - Николай вытер лоб и принялся гладить бороду, после чего в голосе зазвучала некоторая дерзость, - И отчего же решено, что это Его Высокопреподобие? В каком городе?
- В Приволжске.
Николай потемнел и закрыл глаза.
- Вот, выпейте, – следователь налил стакан домодельного чая на травах, которым сам недавно угощался за обедом.
- Нет ли ошибки? - тон смягчился и обрел свою обтекаемость. - Известно…Он родом из тех мест, но…что ему там делать? Брат его сводный обитает там, из белого священства - иерей, но они друг друга знать не знают. Не роднятся... А больше сказать мне нечего.
Веретин предпочел не делиться жуткими подробностями (у найденного тела не оказалось головы), не имея достоверного подтверждения личности.
- Отец Николай, ответьте мне на такой вопрос: отчего получилось так, что об исчезновении Вы заявили в органы на десятый день, а не сделали это незамедлительно?
- Григорий должен был это сделать, - неуверенно начал Николай, - Однако я сам ездил в район, чтобы подать заявление о пропаже… Он немного был не в себе. Как будто блаженный сделался и я его могу понять, какой с него спрос. С волкодавом своим он только и находит теперь утешение… Очень он почитал Его Высокопреподобие, как и все мы.
_________________________________________________________________
В связи с новыми обновлениями в деле, Веретин с Палычем заночевали недалеко от монастыря, в гостевом доме. Они еще не подозревали, чем будет встречать их следующий день.
Поздно вечером из Приволжска пришло подтверждение подозрений следователя: найденным оказался тамошний иерей. Для Михаила Александровича это означало, что положение Игумена как пропавшего пошатнулось, а мотив пропажи и убийства приобрел не четкие, но уже осязаемые очертания. К тому же, из Приволжска поступили сведения и на келейника Григория.
_________________________________________________________________
Рассвет выдался тяжелым, как будто с трудом выползшим из сумрака. Полуживой свет никак не хотел пробиваться сквозь тучи.
Веретин поднялся с кровати. Ночь выдалась непутная, почти без сна. Наскоро одевшись и позавтракав, он налил чаю в термокружку и пешком отправился в монастырь. Картина событий для Михаила Александровича за ночь обрела недостающие детали и объем, остался лишь один разговор.
- Здравствуйте, Михаил Александрович. Вы хотели со мной побеседовать? – в келье у окна сидел Острух, сорокалетний келейник монастыря. – Как Вам спалось у нас тут?
- Спасибо. Намного лучше, чем вашему отцу, Григорий.
Глаза их встретились и келейник едва заметно сузил глаза и, приподняв очки на лоб, ухмыльнулся.
- Ну да, без башки то не так уже и здорово. В гробу я его, треклятого, видел, - Острух подался вперед так, что Веретин отпрянул. Но лица их приблизились. – Моим…отцом…должен был быть Игумен. Но не вышло… Он не смог защитить честь моей матери от этого… Оттого и обет безбрачия принял, - подняв подбородок вверх, Григорий стал похож на безумца, - Я привез его голову Игумену, я… я… единственный, только я смог взять чужой грех и сделал его работу, я заслужил право быть его сыном… Но он не смог даже и в глаза плюнуть. Я увидел лишь отвращение. К себе! – Острух опустил голову и, улыбаясь, спросил: Вы видели моего Волчка?
_________________________________________________________________
Спустя несколько дней в нескольких километрах от монастыря было найдено истерзанное тело Игумена и мешок с головой иерея. Характер травм говорил о нападении волка.
_________________________________________________________________
Разговор в келье незадолго до исчезновения Игумена
- Спрос с него обязательный и скорый должен быть. Век у бороды недолог теперь, коль ею уже и землю метет. И поторапливаться надо, вперед «костлявой кумы» ухватить его за седое помело и спросить. Не ровен час – отдаст Богу душу.
- Да какому Богу, окстись, бормота ты, пустобрех. Думаешь, примет, чтоли, Господь его к себе то? Лишь увидит, на сороковой же день и швырнет в котел, - в ответ по неведомому ему самому закону заговорил Игумен по-простецки и непривычно быстрее обычного, умышленно обедняя свою речь.
- Отчего ж так-то? Небось она, душа то, не кумач на демонстрации, на ней не написано, - а про себя подумал: «Пустобрех, говоришь?»
- А оттого, - на секунду Игумен остановился, понимая, что тотчас же следует остудить трепетное волнение. Однако нахмуренные морщины лба не расправлялись сами собою, поэтому он продолжил, пытаясь прибавить каплю строгости, - А оттого, что мытарь из него разом выползет и потащит за собой, прямехонько по своей змеиной тропинке. Все покажет, уж там за сроком давности списывать не станут. Верно говорю, за то и спросят.
Келейник развернулся к окну боком и взглянул на двор побеспокоиться о погоде, при этом машинально глазами отыскивая красавца Волка.
- А он за всю жись то скрытничать научен, Ваше Высокопреподобие, - продолжил Острух, повернувшись обратно. - Уж позволил ли бы Господь служить ему? Терпел бы его проповеди? Значится, я вот что скажу – простил он его, ей-богу, хитреца. Но не за раз, а за всю службу его подлую, отпустил. Посему… нынче Ваш черед.
- Я, Григорий, к нему не поеду и говорить с ним не стану.
- Он сам к Вам придет, Ваше Высокопреподобие. Вы увидите его лицо.
