Приближается сентябрь, с ним приближается Московская международная книжная ярмарка, которая уже в 31-й раз пройдет на ВДНХ 5—9 сентября, и с ней приближаются неизменные вопросы: что купить из новинок? На кого из новых авторов обратить внимание?Свой ответ дает литературный критик и ученый Юлия Подлубнова.
Текст: Юлия Подлубнова *
Фотографии обложек с сайта издательства АСТ
Фото автора со страницы в фейсбуке
По крайней мере, ощущение свежести и дерзости от шести выпущенных в рамках серии книг напоминает о тех временах, когда в литературу приходили Людмила Улицкая, Марина Палей, Дина Рубина, Ольга Славникова и другие авторы — яркие, талантливые, убедительно говорящие о травмах, посттравматических синдромах и в целом о месте и роли женщины в современном обществе. Удастся ли Елене Шубиной в очередной раз открыть новых больших писателей? Время, как ему свойственно, покажет. Но уже сейчас создается впечатление, что «Роман поколения» состоит из потенциальных бестселлеров.
И, разумеется, серия представляет женскую картину мира, на которую в современном мире снова обозначен запрос. Или не снова? «Феминистический тренд» явил свой триумф в современных сериалах, от «Игры престолов» до «Мира Дикого Запада». Найдется ли ему аналог в литературе? Если говорить про отечественные реалии, то страна, где женщин гораздо больше, чем мужчин, очевидно, нуждается в существенной представленности женского взгляда и женского письма.
Кто они — эти тридцатилетние писательницы, назначенные голосами своего поколения? О чем они пишут? Не имея возможности рассмотреть всех в одной cстатье, мы ограничимся двумя новейшими произведениями.
Ксения Букша. «Открывается внутрь»
«Открывается внутрь» — ожиданно неожиданная книга Ксении Букши. Впрочем, все книги этого автора, известного, несмотря на свой небольшой для литератора возраст, именно "ожиданно неожиданные". Букша активно осваивает новые и новые территории. После стилизованного под производственный роман «Завода “Свобода”» (впрочем, сама Букша категорически против такого жанрового определения) настало время антиутопической «Рамки», после «Рамки» дело дошло до «женской прозы» (с таким опредением автор тоже, возможно, не согласится). Роман «Открывается внутрь» написан практически в манере Людмилы Петрушевской — остро, бескомпромиссно, но в то же время по-житейски мудро, взрослым ироничным человеком, прекрасно знающим жизнь и могущем выполнять функции проводника в этом аду.
Кстати, в серию Шубиной попали и «Рамка», и «Открывается внутрь», что так или иначе выделило Букшу как ведущего автора поколения. Ставка на Букшу, безусловно, интересна: она дебютировала ярко, в литературе чувствовала себя уверенно, но даже «Завод “Свобода”», получивший «Национальный бестселлер», не был той книгой, про которую можно сказать - это книга поколения. Где Букша, петербургский вундеркинд, публикующийся с 17 лет, и где поколение? Мы помним, что выращиванием поколений и озвучиванием их особенностей целенаправленно занималась премия «Дебют». Кажется не случайным, что в серию Шубиной попал и роман «Оскорбленные чувства» Алисы Ганиевой, лауреата «Дебюта» и писательницы, чья известность не уступает известности Букши. И тут же оказался нашумевший и совсем поколенческий по своему месседжу «В Советском Союза не было аддерола» Ольги Брейнингер, словно бы не успевший на «Дебют». У Букши практически нет никакой «поколенческой» риторики, - но зато у нее есть глубинная связь с современностью и особая оптика, сформированная как бы самим временем, самим социумом. Букша говорит на том языке, на котором говорят ее сверстники. И делает это мастерски и тонко.
Что касается конкретно романа «Открывается внутрь», то он действительно открывается исключительно внутрь. Роман - о внутреннем мире современного человека, сложном, запутанном, но в то же время удивительно схематизированном и шаблонизированном. «Детдом», «Дурдом» и «Конечная» - три части романа, состоящего из новелл, символически обозначают типичный жизненный путь в представлении автора - от детства до смерти. А сама жизнь - это безграничный бытовой дурдом. Откуда берутся в голове те или иные мысли, определяющие поведение человека? Отовсюду. А поэтому, кроме рационального и разумного, в голову естественным образом попадают информационные вирусы. Писателю, может быть, вовсе и не интересна норма, про норму он знает все, а вот травмы и вирусы, их обычно случайный набор, и создают уникальную личность. Это, конечно, работа жизни, но и работа литературы тоже: высветить личность, очистить от всего лишнего, поместить в рамку. Потому что ты можешь быть самым обыкновенным молодым человеком, в принципе раздражительным и агрессивным, но к тебе однажды придут маленькие черные человечки или ты можешь увлечься стремительными переходами железнодорожных путей под носом у электрички - и все, ты уже настоящий, уникальный, укрупненный. Хотя, конечно, дело - в оптике смотрящего.
Лузеры, алкоголики, городские сумасшедшие, брошенные дети, самоубийцы - в книгу Букши попала даже внешне адекватная, но по факту полусумасшедшая старуха с каннибализмом в анамнезе. И где еще вы найдете такого колоритного безумного профессора, отказавшегося от хождения на службу и чтения лекций, навсегда поглощенного не то математическими, не то философскими абстракциями?
Роман Букши очень петербургский. Дело здесь не только в месте проживания «странных людей» - их связывает 306-я маршрутка и ненавязчивое перемещение из новеллы в новеллу (а потому роман выглядит очень целостным), но дело в самой странности людей и абсурдности жизни. Тараканы в голове и нелепости - вообще любимая тема петербургских писателей, от условного Хармса до вполне конкретной Ирины Глебовой. Букша отказывается лишь от столь характерной для петербургского текста фантасмагории, но с гротеском вполне справляется.
Часть, которая называется «Детдом», - наиболее злободневная. И, собственно, здесь, среди всех этих историй с исчезнувшими родителями, покинутыми детьми, воспитателями детдомов, расчетливо внушающими воспитанникам мечту о богатых родителях, появляется лицо самого автора. В принципе сентиментального, видящего не только уродства и болезненную рутину повседневности, но и попытки проявить участие в отношении другого, сделать жизнь осмысленной - такой, какой она бывает только в хороших, правильных фильмах. Не стоит заблуждаться, жизнь - не идиллическое семейное кино, она жестоко разрушает любые построения. Но попытки понять человека, помочь ему по-настоящему ценны. Они и оправдывают жизнь, с ее травмами, болезнями, безумными идеями, насилием, бесконечным одиночеством. Без сомнения, «Открывается внутрь» - весомый вклад самой Букши в работу волонтерского движения, занимающегося помощью брошенным детям.
«Мы живем неправильно» - Ксения Букша еще в 2009 году поставила диагноз современному российскому обществу, выпустив книгу с таким названием. После чего писателю осталось пристально рассматривать, коллекционировать и описывать самые неправильные экземпляры. «Открывается внутрь» - не просто про «неправильно», но еще и про «пронзительно». Букша заметно выросла, Букша стала выразительнее и острее.
Евгения Некрасова. "Калечина-Малечина"
Еще одна поколенческая книга, гарантирующая если не эмоциональное потрясение, то желание задуматься об устройстве современного российского социума и о проблемах насилия над детьми.
Евгения Некрасова, в отличие от Ксении Букши, - автор новый, дебютировавший с прозой в журнале «Урал» в 2014 году, а уже в 2017-м ставший лауреатом премии «Лицей» (второе место за сборник повестей и рассказов «Несчастливая Москва»). Выход «Калечины-Малечины» уже приветствовали такие разные критики, как Сергей Оробий и Дмитрий Быков, пообещавшие читателям, что в литературу пришел отличный писатель. По крайней мере, у Евгении Некрасовой есть стиль и желание работать не только с коллизиями, но и с языком.
Самое сложное - разобраться, для кого создан этот роман и почему он попал в серию Шубиной. Его сюжет вполне укладывается в стандарты young adult literature. Возьмите ребенка-аутсайдера, абсолютно несчастную девочку Катю, живущую в маленьком городе-сателлите, возможно, в Подмосковье, добавьте семейного насилия и школьного буллинга - знакомая ситуация по подростковой литературе - далее, дайте Кате фантастического друга, пусть это будет Кикимора, и жизнь девочки должна перемениться. Казалось бы, стандартная схема, которую Евгения Некрасова щедро аранжирует фольклорными элементами и находками русского модернизма (Калечина-Малечина - персонаж из стихотворной сказки Алексея Ремизова) - что тут от «романа поколения»?
Проблема в том, что детям эту книгу ни в коем случае давать нельзя. Да, книга Некрасовой - о ребенке, но мир, созданный прозаиком, взрослый и жестокий. Мир, больше понятный детям перестройки и непредсказуемых 1990-х, чем поколениям официально провозглашенной стабильности. Закономерно: Гай Германика (1984 года рождения) сняла «Школу», Евгения Некрасова (1985) написала «Калечину-Малечину».
Роман во весь рост ставит перед читателем проблемы психологического насилия над ребенком, детского суицида, жестких экспериментов в школьной среде, затрагивает ряд табуированных тем. Страшно, когда девочка толкает мальчика под машину и ему чуть не отрезают ноги в больнице? А если мальчик продолжительно и упорно издевается над ней? Страшно, когда Катя попадает в руки уголовнику? Или открывает на кухне газ и ложится умирать?
Страшна и нелепа Кикимора, внезапно оказавшаяся другом ребенка, по каким-то непонятным причинам помогающая девочке, вовсе не добрая, весьма охотно вредящая взрослым. Или Кикимора - это alter ego вконец затравленной десятилетней девочки? Какая-то злая энергия, которая должна прийти в мир и ответить на насилие насилием.
Так зачем оно, насилие? Зачем Евгении Некрасовой его изображать? Почему бы не написать повесть для детей или подростков, снабдив ее пусть жесткими, но не чрезмерно жестокими подробностями? Подозреваю, что ответ таков: Некрасова пишет об опыте своего поколения. И пусть современные декорации в книге никого не смущают. Некрасова пишет о том социальном зле, которое окружало ее всю ее сознательную жизнь, которое она видела и которое не оставляло равнодушным. Притом речь, конечно, не идет ни о каком автобиографизме. Зло здесь собирательное и типичное. Зло, которое должно быть названо и осмыслено.
Скажем так: там, где Букша иронизирует или сочувствует, Некрасова предполагает, что за осмыслением должно прийти очищение.
* Юлия Подлубнова (Екатеринбург) - литературный критик, публиковалась в журналах "Урал", "Знамя", "Октябрь", "Новый мир", "Дружба народов", "Лиterraтура" и др.
