Текст: Ольга Лапенкова
Только что отгремел восьмой сезон премии «Лицей», за которую ежегодно борются авторы в возрасте от 15 до 35 лет. Прочитав подборки, вошедшие в шорт-лист, мы сделали вывод, что и в нынешние бурные времена молодых поэтов интересуют те же темы, что и обычно: поиск себя, смысла жизни; отношения человека со временем, природой, другим человеком. А ещё выяснилось, что об актуальных событиях авторы если и говорят, то иносказательно (например, среди десяти «лицейских» подборок только в одной — Артёма Рагимова — неприкрыто поднималась тема СВО).
Любопытно, что подобная же тенденция обнаружилась, когда мы решили прочесть четыре новых сборника поистине маститых современных поэтов. Лирические герои в их работах, в большинстве своём, дезориентированы. Они мучительно ищут точку опоры в мире, рассыпающемся на мириады слабо друг с другом связанных предметов и понятий, — и если не находят, жить становится вовсе не весело, а по-настоящему страшно. Или, что пугает даже больше, приходит глухая пустота: так, в сборнике А. Коровина «Кузнечики счастья» герой, потерявший счастье, сам не заметил, как из его жизни выпало целых шестнадцать лет. Наибольшей устойчивостью — мировоззренческой и психологической — отличается лирическая героиня сборника С. Даниловой «Под небом русского цвета», название которого говорит само за себя.
Как преодолеть кризис самоидентификации — и нужно ли это делать вообще, — вопрос для нынешнего времени неизбежный. После чтения новых сборников кажется, что его решение откладывается на очень долгий срок. Не будем рассуждать, хорошо это или плохо, а рассмотрим наконец сами книги, публикация которых на такие мысли и наводит.
Андрей Коровин. «Кузнечики счастья»
М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2024
Имя Андрея Коровина не нуждается в представлении: в литературном процессе это фигура мало сказать узнаваемая — знаковая. И дело не только в количестве регалий этого автора и его обширной библиографии; не только в том, что он провёл больше пятидесяти различных фестивалей — и организовал «Волошинский сентябрь», — но и в том, что о его творческом методе, стиле, интонации сложилось представление, которое с каждой новой работой автор хотя и расширяет, но неизбежно подтверждает. Коровина принято считать «певцом света и доброты», фиксатором самых трогательных и чистых душевных порывов. Это поэт, всё творчество которого как бы заявляет: «Человек — это звучит не только гордо; человек — это звучит нежно».
Новый сборник Андрея Коровина — «Кузнечики счастья» — написан в том же ключе. В него вошли стихотворения, написанные аж за двадцать три года — с 2001-го по 2024-й. Они складываются в историю мужчины и женщины, которые познакомились, влюбились и расстались, а затем встретились через 16 лет, чтобы уже никогда не разлучаться. Захлёбываясь от восторга, лирический герой виртуозно умалчивает обо всех вещах, которые могут оказаться для него самого — или для читателя — травмирующими. В том числе он не называет причину расставания:
- мы непростительно решили
- быть разлучёнными тогда
- нас развели автомобили
- вокзалы люди города
- мы у других искали счастья
- и друг от друга вдалеке
- нам показалось в одночасье
- оно — в руке
- <...>
Казалось бы, посыл книги прост: жизнь прекрасна, если ты нашёл любовь и с ней — смысл бытия. Однако то, с каким упорством герой препарирует эту жизнь, отбирая зёрна и выбрасывая плевелы, вызывает скорее беспокойство. Кажется, что любая проблема — от экзистенциального кризиса до бытовой неразберихи — способна ввергнуть ранимого героя в такую пучину отчаяния, что он вряд ли из неё выберется. Так, шестнадцать лет, прошедшие без «любимой девочки Оли», у героя оказываются просто-напросто вычеркнутыми из автобиографии. Они укладываются в пару строчек одного-единственного стихотворения — и больше упоминания не удостаиваются. Но о чём это говорит: о том, как прекрасна любовь, или о том, как бессмысленна, по большей части, жизнь?
- да будут сойки по ночам летать
- нам эту ночь вовеки не объять
- ты пересмешник с сойкою крылатой
- она кричит как будто в пустоту
- какую-то нелепую мечту
- с тебя снимая огненные латы
- ты пересмешник с сойкою внутри
- ты повторяешь чьи-то словари
- слова наверх как лестницу сбиваешь
- и вверх идёшь покуда есть слова
- пока шумит за окнами трава
- пока ты вместе с ней не увядаешь
- ты только вскрик небесной немоты
- ты только всплеск вселенской темноты
- ты только образ тайного полёта
- есть только птица и её язык
- ты только в сердце птичее проник
- а остальное — женская работа
Данил Файзов, «Поиграй да отдай»
М.: Стеклограф, 2024
В стихотворениях культуртрегера, поэтического импресарио, куратора вологодского Фестиваля актуальной поэзии «М-8» Данила Файзова горечь человеческого бытия проходит красной нитью почти через каждый текст. Лирический герой вовсе не стыдится своего недоверчивого отношения к миру: напротив, он смело признаётся, что рейтинг нашей планеты, по его мнению, невысок (а разве можно мыслить иначе?) — и активно раскручивает этот посыл. Его тон бывает то нервически-печальным, то покровительственным, то ехидным. Последнее — чаще всего, потому что Файзов, выпускник Литинститута конца 1990-х, — благодарный ученик советских постмодернистов.
От первой до последней страницы сборник буквально кишит отсылками. Чтобы безошибочно считывать подтексты, читатель должен быть на «ты» с совершенно разными культурными феноменами — от античной мифологии до поэзии Янки Дягилевой, от преданий племени майя до лирики Серебряного века, от детских произведений Барто и Олеши до экспериментов Всеволода Некрасова и Льва Рубинштейна. К некоторым своим произведениям автор даже пишет примечания. В этом, несомненно, уйма самоиронии, но — в каждой шутке доля шутки: Файзов вовсе не стремится завести читателя в интеллектуальный тупик, наоборот, ему как автору важно быть услышанным, понятым, принятым.
Если Коровин не пишет об актуальных событиях вообще, то Файзов — пишет, но иносказательно.
- лёгкое ранение
- известное из множества
- книг и фильмов
- видимо
- должно говорить
- что всё поправимо
- что это вроде простуды
- занозы
- или мимолетной влюблённости
- читая и слушая
- про лёгкое ранение
- ты совсем не имеешь ввиду
- боли
- озноба
- страха —
- лёгкое ли оно —
- а просто обманываешь себя
- они не сейчас умрут
- потом
- а пока только лёгкое
- незаметное
- будто и нет его
- будто и не было их
Основным мотивом сборника можно назвать мотив потери: вещи, человека, смысла, интонации, собственного голоса... самой жизни. Однако ощущение неумолимой скоротечности бытия, хрупкости вещей и ненадёжности воспоминаний не возникло у лирического героя только что. Кажется, оно было всегда — хотя в последние годы, естественно, усилилось.
Анна Золотарёва. «Несуществующий свет»
М.: ОГИ, 2024
Ещё один любопытный взгляд на жизнь-какая-она-есть представлен в новом сборнике дипломантки Волошинского конкурса, переводчицы и психолога Анны Золотарёвой. Для этой книги характерна любопытная внутренняя драматургия. Пытаясь — по выражению классика — дойти до самой сути и, как и Файзов, препарируя в своих умствованиях понятия и вещи, лирическая героиня начинает с постмодернистских вывертов; очень быстро приходит к тому, что ничего простого, понятного, надёжного и, пожалуй, осмысленного на свете нет и быть не может. А потом отчаянно спорит сама с собой, поселяя на страницах книги значимых людей, от коллег по цеху до любимых классиков. В сборнике неожиданным образом оказываются соседями — и при этом прекрасно себя чувствуют — Бунин и Маяковский, Врубель и Любовь Орлова (правда, в последнем случае имеется в виду не актриса, а пропавший без вести корабль). А затем, спустившись ненадолго на социальное дно и посмотрев на него сквозь магический кристалл поэзии (чего стоит один только подслушанный возглас «Кто может сравниться с шалавой моей?») — автор, словно на ракете, взмывает в самую высь, представляя нашему вниманию собственные варианты переводов двух сонетов — Перси Биши Шелли и его друга Хораса Смита. Что же касается отношения к мировой ситуации, оно укладывается в две строфы — не сказать чтобы героические, но понятные и честные:
- У меня никто не погиб в войне
- никто не пропал в бою
- я могла бы тихо стоять в стороне
- я и так в стороне стою
- я стою в стороне в своём строю
- стихоплётов воображал
- у меня никто не погиб в бою
- никого не убивал
Стефания Данилова. «Под небом русского цвета. Не игра в города»
Москва: АСТ, 2024
Ещё одна небезынтересная работа — сборник стихотворений Стефании Даниловой, которая к тридцати годам успела получить столько премий, прогреметь на стольких фестивалях и опубликоваться в таком количестве журналов, что её можно заподозрить в манипуляциях с маховиком времени. Дебютировав в 2011-м со сборником «Реминисценции» и быстро став одной из самых обсуждаемых личностей Рунета, Данилова написала дипломную работу по творчеству Сильвии Плат, а потом — диссертацию о коммуникативных практиках поэта XXI века. То и дело в виртуальном пространстве вспыхивали связанные с её именем скандалы, но из каждой истории Стэф — так зовут поэтессу поклонники — выходила с гордо поднятой головой... и материалом для новой подборки.
«Под небом русского цвета» — это сборник стихотворений, посвящённых городам и сёлам, которые поэтесса посетила по зову долга или по личному желанию. Исколесив чуть ли не всю Россию, Данилова нашла в своём сердце местечко почти для каждой точки на карте — и попыталась уловить её особенный дух. Впрочем, порой впечатление от того или иного места складывалось не столько благодаря — или вопреки — его достопримечательностям, инфраструктуре, истории и т.д., а благодаря людям, которые там живут. С этой точки зрения показательно стихотворение «Любящий табор», посвящённое солдату и его молодой супруге — влюблённым, чья свадьба прошла в военном Донецке:
- Мы за любимых на край и за край —
- всем по синдрому жены декабриста,
- кто-нибудь скажет, что это игра,
- мальчиков этих ещё будет триста.
- Ради любимых отречься посметь
- от убедительных доводов — чёрт с ним,
- в нас выжидающе спряталась смерть
- через повешенье от этих вёсен.
- К черту кафешки, где паллиатив
- в виде глинтвейна и треков из лета —
- мы, не касаясь брусчатки, летим
- к пахнущим кровью бронежилетам...
- <...>
Но самые восторженные тона поэтесса всё-таки приберегла для родного города — Петербурга. Просто потому, что там звенело её детство, кипела страстями её юность — и именно там она теперь учится жить в новом амплуа: хранительницы очага, верной музы любимого человека.
Так уж сложилось, что к стихотворениям Стефании Даниловой можно предъявить претензий на порядок больше, чем к работам предыдущих авторов. Плодовитую поэтессу, которая откликается почти на каждый инфоповод, часто упрекают в многословии, чрезмерном увлечении средствами выразительности, да и вообще, мол, «всё это уже было!». Устав, очевидно, выслушивать одно и то же — и отстаивая свой творческий метод, — Стефания изобрела прекрасный способ усмирить критиков. Она поместила в начале книги статью Ю. Полякова, который заблаговременно собрал самые популярные претензии в адрес Даниловой, а потом объяснил, что это не баг, а фича:
«Мне нравится в стихах Даниловой многое. Нравится, как она работает со словом, играя корнями, значениями, ища символику в созвучиях и странных сближениях далеких смыслов. Да, это было у Цветаевой. И замечательно. Мне нравится, что она ломает ритм, хулиганит со строфикой, лихо экспериментирует с метрикой. Да, это было у Маяковского, Заболоцкого, Вознесенского, Бродского… И прекрасно. Почему? Смотри выше. Мне нравятся ее богатые, замысловатые, всеядные рифмы, иногда эпатажные, иногда нарочитые, но всегда работающие на заострение текста. Привет от Хлебникова и Евтушенко? Так что же? Мне нравятся дерзкие метафоры и сравнения Стефании, иные из них вызывают профессиональное чувство зависти: „Ну и завернула, голубушка!“ Однако, на мой вкус, чрезмерная образность лучше, нежели метафорическая анемия. Мне нравится, что Стефания старается расширять вербальный мир своих строк, вытягивая, как пылесосом, из речевой жизни новые, еще не освоенные поэзией слова, обороты, выражения, сленговый стеб, окаянные окказионализмы...»
Можно как угодно относиться к творческому инструментарию Стефании Даниловой, но несомненно одно: её главный принцип — жить здесь и сейчас, пропуская через себя и боль, и красоту этого мира. И это, безусловно, заслуживает уважения.
