Текст: Борис Кутенков
В «НГ Ex Libris» Елена Кукина и Николай Милешкин беседуют с поэтом Германом Лукомниковым о невозможности деления читателей на гендерные группы и о том, к чему на самом деле обращается поэзия.
А также о различии между «взрослым» и «детским» в творчестве: «В процессе сочинения я никогда заранее не знаю, что у меня получится и кому это может пригодиться. Но лирический герой моих “условно взрослых” стихов тоже, как правило, большой ребенок. И обращены они в каком-то смысле к ребенку, который живет в каждом взрослом. Мне самому при этом не приходится “играть в ребенка”, я просто действительно такой. Мне скорее взрослым немножко приходится притворяться». Об аудитории: «Кстати, ярые противники иногда со временем становятся столь же яростными поклонниками. Хорошие стихи сами постепенно заставляют себя полюбить». Об отце, Геннадии Ильиче Лукомникове: «По-моему, папа был гениальным поэтом и художником. Аутсайдером, как теперь говорят. Прижизненных публикаций и выставок у него не было и быть не могло. Не было и творческих единомышленников, и вообще никого, кто сколь-нибудь адекватно воспринимал бы его творчество».
В «Знамени» продолжаются опросы молодых писателей; на этот раз – о том, какие нетекстовые литературные форматы им интересны, а в каких они и сами, возможно, готовы работать. На вопросы отвечают Денис Балин, Анастасия Карпова, Арман Комаров, Александр Москвин, Анна Нуждина, Борис Пономарев, Михаил Рантович, Константин Рыжов, Павел Сидельников, Анастасия Трифонова. Анна Нуждина: «Я бы хотела вести собственный подкаст о современных стратегиях чтения и даже предпринимала бесплодные попытки оформить это как дочернюю инициативу одного из проектов, к которым имею отношение. Надеюсь, когда-нибудь что-нибудь получится. Ну или в крайнем случае я куплю микрофон, уйду в отпуск и буду записывать подкаст, сидя в шкафу…» Анастасия Трифонова: «Помню, как мультфильм “Потец” визуализировал для меня одноименное произведение Александра Введенского и закрепил представление о нем. Теперь в первую очередь вспоминаются сынки-зверьки, ползающие по холму-отцу, и только потом вразнобой начинают звучать их голоса: “Обнародуй нам, отец…”. Это не значит, что текст стал вторичным; он обрел объем, видимое тело, которое не так-то просто выбросить из головы, настолько оно въедливо-пугающее. Это приближение меня-читателя к автору и его высказыванию стало возможным благодаря шагу, который сделал текст — он перестал быть только текстом…»
Сергей Чупринин продолжает свои «оттепельные расследования», рассказывая на этот раз об истории альманаха «Литературная Москва». Кстати, и 1192-страничная книга «Оттепель. Действующие лица» наконец-то стала фактом литературной реальности.
«Урал» публикует новые стихи Валерия Лобанова:
- Всё, что утром жена моя жарит,
- всё, что после к обеду варит,
- всё, что там антиквар антикварит,
- всё, что нам говорун говорит,
- оказалось поживкою мелкой,
- (только пища и радует рот).
- Антиквар отоварит подделкой,
- говорун обязательно врёт.
- Тучи кружат над градом, над родом…
- Почему-то и сам-то народ
- недоволен своим огородом.
- — Пустоцвет, — говорит, — недород…
На «Прочтении» Мария Закрученко рассказывает о книгах, в которых голос даётся жертвам терактов: «романы о травме свидетеля и чувстве ложной вины, документальный текст о трагедии в Беслане и повесть о том, какой путь можно проделать, чтобы спасти хотя бы одного из тысячи заложников».
О книге Ольги Алленовой «Форпост. Беслан и его заложники» (М.: Individuum, 2019): «В своем документальном расследовании Ольга Алленова — журналистка, которая работала на месте событий с первого дня захвата, — выстраивает факты в хронологической последовательности от первого часа теракта и спустя годы, до момента выхода книги, и пытается разобраться, как так получилось, что террористы не встретили никаких препятствий на пути к школе…» О романе Веры Богдановой «Сезон отравленных плодов»: «Вера Богданова очень точно описывает события уже почти двадцатилетней давности, вводя проблему ложной вины и ответственности. Писательница и сама признается, что до сих пор носит в себе эту травму (например, садится только в последний вагон метро или выходит, если видит женщину в хиджабе), и намерена сделать все возможное, чтобы не передать ее в будущее…»
Там же (публикация от 31 мая) – проект «Творческий метод. Советы начинающим авторам от представителей индустрии». Говорит Светлана Мотылькова, руководитель нон-фикшен редакции издательства МИФ: «Работа с русскоязычными авторами сейчас действительно становится приоритетом для многих издательств. И на это есть несколько причин: 1) известный всем в книжном мире факт: на сегодняшний день ряд зарубежных правообладателей не сотрудничает с российскими издателями по политическим причинам (и предпосылок, что в ближайшее время ситуация изменится, увы, нет); 2) есть определенные сложности с переводом валютных платежей за границу — из-за этого бывает невозможно работать даже с теми правообладателями, которые согласны продавать нам права; 3) сейчас наша действительность отличается от действительности в других странах и, вероятно, различия будут только усиливаться, поэтому нужны люди, которые смогут отразить в книгах реалии и опыт, близкие именно российскому читателю».
Анна Устинова, ведущий редактор издательства «Строки» (сервис МТС), отмечает «дефицит рукописей в жанре хисторикал-фикшена. Он развит и востребован на зарубежном рынке, нашему рынку тоже естественен, однако единого жанрового лица, как на Западе, у русскоязычных произведений нет. То, что мы называем историческими романами и беллетризованными биографиями, часто тяготеет к большой литературе, что само по себе неплохо, но это другой жанр».
На Prosodia Олег Миннуллин комментирует пять поэтических текстов Варлама Шаламова. О стихотворении «Камея»: «При первой публикации в стихотворении цензурой было исключено второе четверостишие, где речь идет об отчаянии в “стране морозов”. Поэт справедливо негодовал по поводу “редакторов-лесорубов”, которые зачастую своими цензурными купюрами делали его поэтические произведения “стихами-инвалидами”. Поэтесса Вера Инбер (“Девушка из Нагасаки”), прочитавшая вначале купированный вариант стихотворения в сборнике “Огниво”, упрекнула Шаламова в «искусственной красивости». Но позже, в рецензии на “Шелест листьев”, где текст публиковался уже полностью, поэтесса изменила свою оценку на положительную…»
В новом «Формаслове» Яна Мария-Курмангалина расспрашивает своих респондентов об изучении современной поэзии в школе. Андрей Тавров: «По моему мнению, рассказ о современной поэзии стоит выстраивать сюжетно и контекстуально. Если стихотворение и останется непонятным, то сам сюжет знакомства или прочтения в контекстуальном поле — запомнится. Однако я не учитель, я просто делюсь своим опытом. Современную поэзию необходимо встраивать в сюжетный контекст, говорить о ней через знакомые, общие и интересные для учеников вещи. И ничего не задавать на дом. И опять же, ничего в знакомстве с ней не делать обязательным…» Надя Делаланд: «Мне кажется, имеет смысл, во-первых, устраивать встречи с современными поэтами. Живое общение даст ребенку или подростку необходимый объем, стихи окажутся не просто текстом. Они будут звучать прямо в классе в авторском исполнении, можно будет задать поэту вопросы, даже показать ему свои стихи — все это нужно. Во-вторых, я бы вела занятия по современной поэзии так, как я веду их на мастер-классах по литературному мастерству и по стихотерапии. Я бы рассказывала, чем отличается поэзия от прозы, а поэтическое чтение от актерского, мы бы слушали стихи и проводили их через сенсорные модальности (какого они цвета? Чем пахнут? Какие на вкус и на ощупь?), сами бы писали их, мы бы на опыте выяснили, что такое синестезия в поэзии». Ефим Бершин: «Сегодня, на мой взгляд, хорошо работают примерно 10-15 поэтов. Однако никого для изучения в школе я бы пока не рекомендовал. Если написанное сегодня сохранит свое значение хотя бы через двадцать лет, тогда уже можно пробовать. А пока рано».
На «Горьком» Фёдор Отрощенко пишет о «бродячем философе» Александре Асаркане и его особом способе эстетической коммуникации в советские годы: «При анализе открыток Александра Асаркана возникает ощущение, что он прочитал Бахтина и воспринял его слова буквально. На его открытках постоянно присутствуют вырезки и цитаты из литературы, массовой культуры, живописи и т. д. Он собирает из них новый текст, который просвечивает через щели уже готовых, “реди-мейдных” элементов. А его получатель благодаря самой форме открытки становится и соавтором, поскольку почтовое отправление предполагает ответ на него…»
Много интересных архивных материалов предлагает 5-й номер «Звезды». Первая публикация творческих заданий Иосифа Бродского, которые он предлагал своим американским студентам (перевод с английского и примечания Максима Немцова, публикация Евгении Кельберт и Майи Кучерской). Из предисловия: «Так, внимательный анализ стихотворного текста, запоминание наизусть и чтение книг — вот три основных педагогических метода Бродского. Отметим, что творческое письмо как таковое, “creative writing”, начавшее входить в Америке в моду в 1970—1980-е годы, Бродский никогда не преподавал. Более того, к идее обучения писательскому ремеслу он относился скептически, по крайней мере в начале своей преподавательской карьеры, утверждая, что начинающему поэту можно помочь разве что с развитием версификационных навыков…»
Также – статья Юрия Левинга «Бродский как читатель и критик поэзии Сергея Шульца-младшего в 1960-е годы» (рекомендуемая к прочтению всем, кто имеет отношение к разборам стихов) и многое другое.
В июньской «Звезде» Сергей Стратановский вспоминает о поэте Сергее Кулле (1936–1984): «В отличие от некоторых своих друзей (Лосева, Еремина, Виноградова) Кулле не пытался обрести статус литератора, не пытался стать, например, детским писателем или переводчиком. Попытки опубликоваться после “Дня поэзии” 1966 года, вероятно, прекратились. Современному читателю, особенно молодому, довольно трудно объяснить, почему его стихи были неприемлемы для советских изданий, но все же попытаюсь это сделать. Прежде всего вызывал отторжение верлибр…»
Завершим этот обзор интересной подборкой дебютанта; на «Полутонах» в разделе «Звательный падеж» — стихи Георгия Нагайцева:
- каждый раз когда моргаю на мгновение вижу тебя
- облик всё размытее и больнее
- если закрыть глаза ты исчезнешь совсем
- уедешь сидячими вагонами по одинаковым городам с разными названиями
- разлетишься лепестками с ромашки гадающего мальчика
- рассыплешься бабочками дрожащих островов
- осядешь первой росой на траву
- мне остаётся моргать —
- словно в детстве садишься на велик и едешь далеко-далеко в поле
- а там
- а там
