Текст: Олег Корякин/«Российская газета - Неделя» - Волга-Урал

Фото из архива Руслана Бушкова

В столице Татарстана состоялся показ документального фильма "Последняя любовь", посвященного Николаю Заболоцкому. Эта картина одновременно и подарок поэту, которому 7 мая исполнилось бы 114 лет, и упрек казанцам: сняли ее в Тюмени, а родной город словно бы забыл выдающегося земляка.

Из Сибири с любовью

В Союзе журналистов РТ приятная суматоха - приехал коллега, руководитель ВГТРК "Регион-Тюмень" писатель Анатолий Омельчук. В гостях он не с пустыми руками, привез документальную ленту о Николае Заболоцком.

На показ собрались редакторы исторических и литературных журналов, прозаики, поэты, музыканты, студенты КФУ. В общем, творческая интеллигенция, которой известно, что один из ярчайших русских поэтов ХХ века - их земляк.

- В моей судьбе Заболоцкий сыграл роковую роль, - начинает с предыстории Анатолий Омельчук. - В юности прочитал его "Некрасивую девочку" и сразу влюбился. Он ввел меня в заблуждение, что женщина - это единственное совершенство на земле. Здравым умом я понимаю, что это не так: встречал много противных и вредных дам. Но этот яркий образ, заложенный им, изжить не могу. И если я не влюбился в какую-то женщину, то только потому, что несовершенен сам. Поэтому мой долг был рассказать о поэте.

Взялся за работу тюменец около полутора лет назад. Причем о волжских корнях своего кумира Анатолий Омельчук поначалу не догадывался. Всегда считал его "вятским парнем" (в детстве Николай с родителями переехал в Уржум). И вот в процессе съемок вышел на казанского краеведа, лауреата литературной премии имени Заболоцкого Руслана Бушкова, пожалуй, главного специалиста по поэту в Татарстане. В итоге он стал одним из участников фильма.

- Когда Анатолий Константинович предложил мне поучаствовать в съемках, у меня появилась такая зависть! - признается Руслан Бушков. - Лет 10—15 упрашивал нашу телекомпанию и своих бывших студентов снять картину, посвященную поэту. Но он оказался первым...

Родился на ферме

Разумеется, пересказывать содержание киноленты мы здесь не будем. Проведем собственную литературно-историческую экскурсию с Русланом Бушковым.

- Настоящая фамилия поэта Зáболотский, с ударением на первый слог. Сменил он ее в 1925 году, ступив на творческий путь, - начинает краевед. - В 1980-е годы, когда я начал изучать жизнь поэта, даже не было точно известно, где тот родился. Литературоведы Казанского музея Горького считали, что на ферме Земледельческого училища, той, что потом перешла в ведение Казанского сельхозинститута. Но оказалось, на другой, губернской ферме в Кизической слободе. О ее существовании тогда и не знал никто.

Копаясь в архивах в поисках информации об отце поэта Алексее Агафоновиче, историк с удивлением обнаружил, что тот был не просто агрономом (как указывал в автобиографии Николай Заболоцкий), а заведующим фермой и к тому же унтер-офицером. Видимо, сын намеренно скрыл это, чтобы избежать обвинения в родстве с "классово чуждыми элементами".

Ферма находилась возле нынешнего Парка химиков. Тогда это был пригород Казани. Занимались здесь выращиванием зерновых культур, овощей, фруктов, молочным животноводством и пчеловодством.

- Сын у Алексея Агафоновича родился 24 апреля 1903 года по старому стилю, перед самым началом полевых работ, - рассказывает краевед. - И управляющий фермой уже на следующий день крестил его в Варваринской церкви в честь Николая Угодника, или, как говорят в народе, "Николы вешнего".

Руслан Бушков показывает фото залихватского вида мальчонки четырех лет в русской рубахе и сапожках. Это один из самых ранних снимков Николая Заболоцкого.

Рос будущий поэт, можно сказать, в сельской идиллии. Ферма соседствовала с землями Кизического монастыря, где раскинулись сосновый бор, березовая роща, озеро и пруд. Это было излюбленное место отдыха горожан.

- Помните, в фильме "Доживем до понедельника" Тихонов напевает "В этой роще березовой" на стихи Заболоцкого? Это как будто о той самой роще, - предполагает историк.

Сейчас, увы, от нее ничего не осталось. Выстояли до наших дней только сосны в Парке химиков. Наверняка эти вековые деревья были свидетелями прогулок Николеньки с родителями.

Сирота казанская

- Когда двадцать лет назад мы впервые поставили перед казанскими властями вопрос, чтобы назвать одну из улиц в честь Заболоцкого, у нас спросили:

"А Казань вообще как-то отразилась в его творчестве?"

В то время, признаюсь, я не знал, что ответить, - вспоминает Руслан Бушков. - И лишь написав книги о нем, понял, в чем секрет. Разгадку подсказал Толстой своей трилогией "Детство", "Отрочество", "Юность". Стихов непосредственно о Казани Заболоцкий действительно не писал. Но то, что он говорит о своем младенчестве, - и есть "казанский период"!

Исследователь уверен, что пейзажи Кизической слободы, отложившиеся в детской памяти, проступают сквозь строки его произведений. Надо только вчитаться:

И озеро в тихом вечернем огне

Смыкаясь рядами от края до края.

Или:

В государстве ромашек, у края,

Запрокинув лицо в небосвод.

По мнению Руслана Бушкова, "государство ромашек" - это поэтический образ, связанный с местами детства Заболоцкого. Помимо Казани, это поселок Сернур в Марий Эл и город Уржум в Кировской области.

Да только казанским чиновникам вся эта "лирика" непонятна. Обращение с просьбой назвать одну из улиц города в честь поэта, сетует краевед, комиссия по топонимике обещает рассмотреть уже лет десять.

Недоумевает по этому поводу и Анатолий Омельчук.

- Казань очень чтит своих земляков: Николая Лобачевского, Гавриила Державина, Велимира Хлебникова. Елабуга помнит десять дней временного пребывания Цветаевой. В Чистополе есть музей Бориса Пастернака, жившего там в эвакуации. Но ни одного упоминания в казанской топонимике Заболоцкого я не встретил. Столица Татарстана не должна забывать своего великого сына.

Встреча с первой музой

Важное место в творчестве Николая Алексеевича после темы природы занимала женщина. Ее поэт обожествлял. Руслану Бушкову посчастливилось пообщаться с первой музой юного Заболоцкого - Евгенией (Еней) Барановой. Вот что писал о ней поэт в своих воспоминаниях: "Еще в Сернуре я был безнадежно влюблен в свою маленькую соседку Еню Баранову. Ее полное имя было Евгения, но все по домашней привычке звали ее почему-то Еня, а не Женя. У Ени были красивые серые глаза, которые своей чистой округлостью заставляли вспоминать о ее фамилии, но это придавало ей лишь особую прелесть..."

Однажды он признался ей в любви, но лишь смутил гимназистку.

Так что чувство не вылилось даже в невинный подростковый роман. Зато позже проявилось в поэтических образах. Например, в "Детстве":

Огромные глаза, как у нарядной куклы,

Мерцают ободки младенческих зениц.

- Как-то я был в командировке в Сернуре, - вспоминает краевед. - Ко мне подошла местная библиотекарша и сказала, что ее тетя училась с Заболоцким в школе и даже дружила с ним. Я, конечно, не поверил, но все же взял адрес и написал Евгении Барановой в Волжск. Та долго не отвечала. Наконец написала, что готова к встрече. Ей тогда уже было далеко за 80 лет, но эти глаза, описанные Заболоцким, я узнал сразу. Они у нее на самом деле были необыкновенные. Вот только Евгения Васильевна запретила себя фотографировать. Позволила лишь переснять свои снимки в молодости. Она призналась, что следила за судьбой и творчеством Заболоцкого, с которым последний раз виделась в 1919 году. Любопытно, что сама она вышла замуж за поэта Павла Комлева.

Руслан Бушков уверен, что последние строки "Детства" для Евгении Барановой стали почти пророческими:

И много минет дней. И боль сердечной смуты,

Вплоть до седых волос все будет вспоминать.

Ранее по теме

Памятник Заболоцкому в бронзе и в книге - 14.07.2015